Встреча, которой многие прочили судьбу нового Версаля или Ялты, оказалась всего-навсего безрезультатным саммитом, акцентировавшим разногласия, пишет Les Echos. “Как всегда скромные, русские заранее окрестили Екатеринбург “эпицентром мира”. Все ожидали, что это станет началом большой геополитической встряски XXI века”, - отмечает обозреватель Эрик ле Буше.

Главным вопросом должен был стать доллар, однако о долларе в итоговом коммюнике не было сказано ни слова. “Неуклюжесть слишком торопящихся русских и преждевременность предложений (учитывая, что ни одна валюта БРИК не является конвертируемой) усилили глубинные экономические и стратегические расхождения”, подчеркивает издание.

Для Индии и Бразилии приоритет - сохранить свою экономику, привлечь инвестиции и технологии и не ссориться с Вашингтоном. Для Китая на первом месте также стоят двусторонние отношения с администрацией Обамы.

“Только русские мыслят в имперских терминах и произносят язвительные речи, но эта старая страна, где продолжительность жизни сокращается, а экономика не диверсифицируется, на самом деле незаслуженно оказалась рядом с тремя другими странами”, - убежден автор статьи.

Но это не значит, продолжает издание, что Европа может спать спокойно, а Америка успокоиться: господство доллара все чаще будет подвергаться сомнению.

“Провал саммита в Екатеринбурге показывает, что новый мир возникнет не в результате замены одного господства другим; полномочия будут разделяться и переплетаться более сложным и гибким образом. Что касается денег, лучше приучить себя к мысли о беспорядке, непредсказуемом и долгом”, - резюмирует автор.

– Есть мнение – и не от чекистов я его слышал, – что последние десятилетия Америка слишком много потребляла, но мало сберегала, Китай же много сберегал и мало потреблял – в результате возникли глобальные диспропорции. Их можно преодолеть, но только за счет снижения потребления в США – а это снижение серьезно и надолго ударит по всему миру.

– Вот и вы склоняетесь к мысли об уникальности текущего кризиса. А я, традиционный экономист с имэмовским прошлым, занимавшийся мировой экономикой первые 12 лет своей карьеры, утверждаю: мы имеем нормальный циклический спад средней тяжести. Я видел: уже десять лет как спада нет. Последний, очень мягкий кризис был в начале 2000-го года. Это тоже была фаза цикла, но тогда падали не объемы, а только темпы. Значит, потенциал спада накапливался, а чем длиннее подъем и чем слабее прошлый спад, тем больше вероятность, что нынешний будет серьезным. Невозможно было поверить в то, что мир вдруг изобрел механизм нециклического роста. Цикличность должна была проявиться, но когда именно – с точностью предсказать было невозможно. И когда начался кризис, связанный с ипотекой, то мои коллеги, которые лучше меня знают американские дела, напомнили – кризисы в США почти всегда начинались с проблем на рынке жилья. Снижение объема покупок домов – опережающий индикатор общего спада, который, как всегда, имеет особенности, определяемые мирохозяйственными связями. Нынешний кризис больше похож на события 1973–1975 годов, а не на Великую депрессию. Тогда существовал действительно вызов капитализму, сегодня ничего подобного нет.

– Американский тройной дефицит – платежный, торговый, бюджетный – не есть ли это фундаментальная аномалия?

– В 70-е годы тройной дефицит тоже существовал. Ситуация, когда инфляция составляет 2–3%, бюджет сбалансирован и платежный баланс положителен, не может быть вечной. Я вижу, чем придется отвечать за пир, который был в период последнего подъема, но не вижу в этом никаких признаков Страшного суда. Возможно, будет период высокой инфляции. Да, это обесценит вложения иностранцев в Америку. Но альтернативы вложениям в Америку у китайской или индийской элиты нет.

– Они эту альтернативу настойчиво ищут…

– Ищут государства. Но не хотите же вы сказать, что китайский бизнес находится в таком счастливом слиянии с государством, что верит ему и не боится его! Не будем забывать еще об одном факторе. Америка – это не только спрос. Это мировой продуцент образцов. Образцов ведения бизнеса, культуры, образования и так далее. Может быть, когда-нибудь китайцы и покажут «белым варварам» их место в мировой цивилизации. Но – не сейчас и не через 20 лет. А пока Китаю выгодна позиция «второго». Китай сам прежде всего заинтересован в процветании Америки. Ему нужно посылать своих студентов учиться в США, забирать оттуда ученых китайского происхождения. Китай еще не создал своей системы продуцирования образцов, технологий и т.д. Когда говорят, что Китай ищет альтернативу доллару, то имеется в виду, что ищут его Минфин, Центробанк или МИД, но не китайский бизнес или интеллектуальная элита.

– Вынос производственных площадей из развитого мира в развивающийся казался выгоден всем, кроме западных профсоюзов: страны Юга приобретали ускорение развития, Север получал более дешевые товары. В разгар кризиса распространилось мнение, что с этим переборщили. Думали бесконечно стричь купоны…

– Мой коллега Леонид Вальдман, который сейчас живет в США, говорит – вы не представляете, какая большая страна Америка, как в ней люди много работают и как в ней много чего делают. Никаких купонов никто не стриг. Америка просто передвигается в те сферы, в которых успешно работать может только она или еще несколько стран. США производит большую часть самолетов в мире. Не забудем их долю в космических технологиях, фармацевтике. Штаты – крупнейший экспортер сельскохозяйственной продукции. Есть еще такая сфера, как информационные технологии. Это не только программирование, но и техника. Мир пока подключен к GPS, а не к ГЛОНАСС.

Американские университеты оказывают образовательные услуги всему миру. Голливуд – развлекательные услуги. Количество Нобелевских премий, присужденных американцам, говорит о том, что инновации также производятся в Америке. Эти сектора не замечаются теми, кто видит мир «индустриально». Почему автомобили, сталь и бытовая техника для нас являются синонимом производственной мощи?

– Если кризис циклический, то должен уже появиться свет в конце тоннеля?

– В мире считают, что последний рецессионный квартал – это второй. С третьим пока непонятно, но скорее всего в третьем квартале стагнация. Все надеются на четвертый. А для нас факты таковы, что цены на металл выросли, загрузка мощностей металлургов выросла, кредитные и облигационные рынки открылись – причем с такой скоростью и так комфортно, что мне даже страшно стало. В чем я готов согласиться с мнением многих экспертов в мире: все настолько хорошо, что как бы не наскочить на вторую волну кризиса. Я пока в нее не верю, но исключить не могу. Подъем на мировых финансовых рынках слишком похож на ажиотажный. Пока еще любой российский банно-прачечный трест не может выпустить еврооблигации, но крупный и обладающий хорошей кредитной историей заемщик уже способен получать достаточно денег. Это – тенденции последних двух месяцев.

– В июне была презентация вашей книги «Российский крупный бизнес: первые 15 лет». Вы там оценили антикризисные меры российского правительства на четверку с минусом. Что началось в зале! Хорошо, что стулья не ломали.

– Большая часть моих коллег со мной не согласилась. Тем не менее я ставлю такую высокую оценку. Сделали то, что могли сделать. Какие угрозы были в начале кризиса? Разрушение рыночной экономики и переход значительной части наших сырьевых активов в руки западных спекулятивных портфельных инвесторов. (Я здесь не имею в виду корпорации, приход которых мог бы повлечь за собой интеграцию, появление новых технологий и т.д.). Эти две угрозы были сняты.

Грубо, тупо, но спасли индустриальные структуры, которые было повисли. Пресловутые ВАЗ, ГАЗ, КамАЗ и пр. Вполне вероятно, их и не надо спасать. Но этот вопрос не решается в кризис. Сейчас нужно было их вытянуть, чтобы потом, возможно, утопить. Может быть, по итогам размышлений – реструктурировать. Но худшей тактикой было бы их ликвидировать или дать умереть своей смертью именно сейчас. Вопрос о жизнеспособности таких предприятий не решается в период острого спада отрасли по всему миру. И лучше, чтобы это решение принимало не государство, а иностранный акционер, условный «Рено», который сначала попробует его «покрутить», а потом придет к выводу, что ничего сделать невозможно. Есть смысл не закрывать, а продать сначала – пускай другие попробуют.

Что говорят мои коллеги, которые считают мою оценку антикризисных мер неоправданно высокой? Они утверждают, что все, что делало государство, – было непрозрачным, в отношении к субъектам рынка были предпочтения. «Крутые ребята» во власти договорились с «крутыми ребятами» в бизнесе о том, как они друг другу помогут, а остальных бросили. Да, это так. Но мои коллеги критичны и к мировому опыту выхода из кризиса, то же самое они говорят и про США, где такая же картина: Lehman Brothers не спасли, Goldman Sachs спасли. Если они ставят четыре с минусом Америке, то логично ставить три с минусом России. Но было бы странно, если бы мы сработали так же классно, как американцы, – у нас нет такого опыта. Я же ставлю Америке не четыре с минусом, а больше. В США технология стимулирования спроса отработана, у нас нет. У американцев есть практически автоматическая реакция потребителей на стимулирование. Если объявляется программа «деньги в обмен на старый драндулет», то хорошо известно, куда привозить автомобиль, какие банки выдают средства и т.д. Но чтобы мы могли создать такую систему, да еще в условиях кризиса, – мне в это не верится.

– Сейчас радикально поднимают пенсии. Это как раз стимулирование спроса на отечественные товары – пенсионеры импорт не очень покупают.

– Я за стимулирование спроса. Но у нас это не будет сделано так хорошо, как в Америке или в ЕС. Надо пытаться. Но не надо ставить правительству в вину то, что оно не сделало заведомо трудное дело с сомнительными шансами на успех. Так же как сейчас, постфактум, очень жаль, что не поддержали строителей. Если бы знали, что кризис непродолжительный, что денег в мире будет много, то надо было поддержать начатые проекты – а это спрос на цемент, стекло, металл, сохранение рабочих мест и т.д. Но для этого надо было быть уверенным, что кризис скоро кончится.

Конечно, есть вопрос: нужно ли вообще поддерживать строительство в масштабах, которые были в последние годы? Жилье, офисы и торговые площади строились в расчете на продолжение подъема у нас и интереса со стороны «их». Естественно, прижимистый и осторожный государь мог сказать – ну вот, доигрались, ребята! Строили непонятно для кого, непонятно на чьи деньги. Не буду я финансировать ваш разгул. Именно по этому пути и пошли, хотя кое-какое жилое строительство поддерживают. Беда только, что вместе с множеством строек встали и многие другие, отчасти смежные производства. Но государь мог бы решить и по-другому: все временно, поэтому я сейчас дам вам помощь. Тогда спад был бы на несколько процентов слабее.

– Что, на ваш взгляд, нужно поменять, исправить, модернизировать в государственной антикризисной политике? Понятно, что нужна большая прозрачность. А нужно ли увеличивать денежные вливания в экономику или уже пора их уменьшать?

– Правильное решение было принято: объявить, что деньгами заливаем. И правильно, что реальные вливания оказались меньше, чем обещанные. Так и надо было себя вести. По-видимому, финансовую помощь придется оказывать еще в течение года как минимум, но ее объемы нужно постепенно уменьшать.

А на перспективу правильно было бы разделить в головах творцов экономической политики крупный и средний бизнес. Крупный бизнес, особенно сырьевой, – это часть мировой экономики, и потому для России его серьезное регулирование как в смысле поддержки, так и в смысле ограничения не очень эффективно. Эта сфера будет жить хорошо вместе с миром и плохо – тоже вместе с миром. А государственную поддержку надо направить на средний бизнес в перерабатывающих отраслях и сферу услуг. Я, например, разделяю идею журнала «Эксперт» – ориентировать финансовую систему на первоочередное развитие региональных банков, хорошо знающих свой средний региональный бизнес, его потенциал.

Одна из немногих задач государства по отношению к крупному бизнесу – не дать ему «заиграться». Дали заиграться с внешними заимствованиями в 2006–2007 годах – пришлось давать ему кредиты для сохранения ряда ключевых активов в российских руках. Впрочем, деньги не такие большие в общем масштабе. Государственный контроль за рисками крупного бизнеса необходим. А в целом – это элемент мировой экономики, который будет жить по ее логике.