Бывают периоды, когда вопросы экономики как бы заполняют практически все политическое поле – доминируют в общественном дискурсе, в повестках дня саммитов и иных международных форумов, в программах выступлений госдеятелей. Так было на минувшей неделе. Американский президент Барак Обама объявил готовившийся полгода план реформы регулирования финансовой системы. Саммит ЕС в Брюсселе сосредоточился на этой же теме и заодно на газовой безопасности. Наконец, экономические сюжеты занимали важное место в программах прошедших в российском Екатеринбурге двух саммитов – Шанхайской организации сотрудничества и БРИК.

О последнем – встрече лидеров Бразилии, России, Индии и Китая (первые буквы названий стран складываются в аббревиатуру БРИК) стоит написать особо. Это первый полноформальный саммит БРИК. Это еще не организация или группировка, но нынешний момент глобального финансово-экономического кризиса сделал БРИК реальностью.

А ведь всего шесть лет назад эта аббревиатура, созвучная с английским и французским словом «кирпич», существовала сугубо как умозрительное построение. В 2003 году ведущий экономист инвестиционного банка Goldman Saks Джим О'Нил обозначил им общность четырех названных стран – они быстро развиваются, отметил он, и к 2050 году войдут в число ведущих экономических держав мира. При этом Китай окажется на первом месте, опередив США. По оценке О'Нила, Китай и Индия превратятся в ведущих экспортеров промышленных товаров, а Россия и Бразилия – сырьевых.

В дальнейшем термин БРИК обрел самостоятельное экономическое значение. Он использовался как при оценке тенденций развития мировой экономики, так и в более практических целях, для анализа инвестиционных проектов, фондового рынка и т.п.

Постепенно БРИК получил и политическое звучание. Прошло, в частности, несколько встреч глав МИДов. Сначала – в рамках сессий ГА ООН, потом отдельно. Показательно, что поначалу министры как бы на ощупь вырабатывали повестку дня своей совместной работы, основном обмениваясь заявлениями в пользу международного сотрудничества как в политической и экономической областях.

Накануне саммита в Екатеринбурге за намерениями его участников уже следили все. Отмечалось, что на страны БРИК приходится 26% площади суши, на которых проживают 40% населения земли. ВВП стран БРИК – свыше 15 трлн. долл. – составляет 25% мирового. А валютные запасы достигли 40% мировых.

В центре внимания оказался вопрос именно о валютных запасах стран БРИК и о том, как они хотят ими распоряжаться в дальнейшем. Особые опасения со стороны США и других западных развитых экономик вызвали слухи о том, что страны БРИК предпримут какие-либо шаги по подрыву позиций доллара.

Эти страхи не оправдались. В заявлении из 16 пунктов, принятом в Екатеринбурге, присутствует ряд политических пунктов и призыв к перестройке мировой финансовой архитектуры, но нет никаких антидолларовых пассажей. Правда, участники саммита высказались за более широкое использование собственных валют для двусторонних платежей и предоставление ими займов МВФ.

Гроза миновала? Вообще-то и не должна была произойти. Ведь значительная часть из 2,8 трлн. золотовалютных резервов стран БРИК вложена в американские государственные ценные бумаги, прежде всего в облигации Казначейства США. В этих условиях любые действия, ослабляющие доллар, могут ударить по тем, кто разместил свои деньги в эти бумаги.